Александр Варго - Не та дверь [сборник]
На этот раз Люба порадовала Елизавету Петровну двумя пятерками — по математике и по музыке. Бабушка растаяла и — ладно уж, пятница ведь, конец учебной недели — разрешила детям по приходе домой посмотреть мультики.
— Но только хорошие! — тут же уточнила она.
Хорошими, по ее мнению, были старые советские сказки в духе «Аленького цветочка». Кое-как она соглашалась терпеть «Кота Леопольда», «Винни Пуха» и сериал про поросенка Фунтика, а вот «Ну, погоди!» вместе с любыми иностранными мультфильмами не жаловала совсем.
Позже внуку была прочитана сказка на ночь. Женя попросил такую, «где Бабы-яги нет», и в Библии, конечно же, нашлась подходящая история.
Елизавета Петровна погасила свет в детской, плотно затворила за собой дверь и отправилась в комнату сына с невесткой. Говорить она намеревалась прежде всего с Васей, зная, что какие-то остатки влияния на него у нее все-таки сохранились. А Алла… Бог подскажет, как дальше быть.
Но разговор с самого начала пошел не так, как ей хотелось бы. Услышав про Бабу-ягу, Вася расхохотался, впрочем, тут же замолк, чтобы не потревожить детей.
Все ее доводы об опасности, грозящей мальчику, который не ходит к Богу, он встречал с улыбкой, потом сказал:
— Мама, мы же его окрестили. Значит, все в порядке. Женька пацан честный, добрый, не грешник, в общем. Таких Бог все равно защищает, ходят они в церковь или нет. Сама ведь знаешь.
Елизавета Петровна поджала губы. Вася говорил совсем не то. Ему бы одуматься. Как-никак, о его сыне речь идет, о родной кровинушке. Ей даже послышались Аллины нотки в Васином голосе.
«Муж и жена — одна сатана, — всплыло в голове, и Елизавета Петровна поспешно перекрестилась. — Изыди, нечистая сила!»
Успеха добиться ей так и не удалось. Словечком «посмотрим», брошенным сыном, обманываться не стоило, а ничего более конкретного он не сказал.
Елизавета Петровна тяжело поднялась со стула, пожелала сыну и невестке спокойной ночи и повернулась, чтобы выйти из комнаты. В душе она понимала, что пустила в ход старый прием, выставила себя жертвой, согласной на все, вынужденной подчиниться силе большинства. Лукавство, конечно. Женщина знала, что за это надо будет себя наказать, но потом, после. Что такое эта небольшая хитрость, если речь идет о душе внука?
— Давайте я помогу вам дойти, — сказала Алла и поднялась.
Их взгляды встретились, и Елизавете Петровне почудилось, что невестка смотрела на нее с притворным сочувствием, за которым пряталась насмешка. Ощущение это только усиливалось из-за того, что Алла глядела на нее сверху вниз, будучи где-то на голову выше.
— Ничего, — помолчав, сказала Елизавета Петровна. — Я дойду. Недалеко идти-то. Вы лучше сына своего доведите до прямой дорожки. Вот ему помощь нужна, да. Но вы же… — Не договорив, она махнула рукой и вышла из комнаты.
— Холодно было!.. — Женя лежал рядом с Любой в ее кровати, прижавшись к теплому боку сестры. — А потом она сказала, что пальцы мне отломает.
Люба улыбнулась, прекрасно зная, что брат этого не увидит. Какой он смешной! Бабу-ягу выдумал, а ведь все знают, что ее нет, как и Деда Мороза.
Хранить эту тайну девочке было труднее всего. Любое упоминание Нового года звучало для Любы как заклинание. Рот девчушки открывался сам собой, и на кончике языка повисали те самые, ставшие заветными, слова: «Никакого Деда Мороза нет. Это все ерунда!»
Люба прекрасно знала, что последует за этим. Она не раз видела, как зеленые глаза младшего брата широко распахивались и начинали заполняться слезами. Он понимал, что сестра, которой он верил без оглядки, не шутила. Губы мальчика дрожали и кривились, из груди поднимался тихий стон, который через секунду-другую превращался в оглушительный рев.
Картина эта возбуждала ее до крайности и вместе с тем ужасала.
Зимой на горке какой-то мальчик, на вид ровесник Любы, толкнул Женю так, что тот отлетел назад, шлепнулся на спину и ударился затылком об утоптанный снег. Брат не захотел уступать ему свою очередь. Женя заплакал не от боли, толстая шапка погасила удар, а от невозможности ответить обидчику.
Люба в тот момент уже сидела на ледянке, готовилась съезжать вниз. Она поймала взгляд брата и вдруг, сама того не осознавая, оказалась верхом на том мальчике. Пацан, весьма крупный для своих лет, закрывал голову руками и жалко скулил, даже не помышляя о сопротивлении.
Когда опешившие взрослые подоспели и разняли их, девочка увидела своего врага с расцарапанным в кровь лицом и порванной нижней губой. Она отвернулась и стала искать взглядом брата. Тот, уже успокоившийся, смотрел на сестру круглыми глазами, и девочка ощутила, что краснеет. Столько в них было восхищения и благодарности.
С того дня Любу еще не единожды подмывало убить Деда Мороза, но раз за разом он оставался жив.
— Чего же она тогда не отломала тебе пальцы?
— А я молчал. Очень страшно было.
Люба вздохнула. Нашел кого бояться — Бабу-ягу. Вот если бы это инопланетянка была, которая человеком притворилась — другое дело. Инопланетяне есть, это все знают. Их то и дело в кино показывают. А Бабу-ягу — только по телевизору, в старых фильмах, где все черно-белое.
Варя и Наташа, ее лучшие школьные подружки, сказали, что это не взаправду, потому что вокруг все цветное. Но разве брату это объяснишь?
Она повернулась к Жене, обняла его.
— Тут только мы. Нет никакой опасности, — сказала девочка, старательно копируя маму и в который уже раз ощущая себя ею.
Не зря же все вокруг говорят, что Люба — просто маленькая Алла. У нее были такие же густые волнистые каштановые волосы, пухлые губы и прямой аккуратный нос с острым кончиком. Варя как-то раз обозвала ее Буратинкой и тут же завопила, потому что Люба что было сил дернула ее за косичку. Глаза, правда, у мамы были серыми, а у Любы — карими, как у папы и бабушки. Но это же совсем неважно. «Сущие мелочи». Так часто говорил папа, когда мама начинала ругать его за что-нибудь.
— Спокойной ночи, братик.
— Спокойной ночи. — Он прижался к ней, поцеловал в щеку. — Я тебя люблю.
Суббота
Утром Вася проснулся с хорошим настроением. Рабочая неделя осталась позади, квартальная премия, честно заработанная на юридическом фронте, была, за вычетом заначки, отдана жене, что привело к очень приятному вечеру пятницы. А впереди еще целых два дня отдыха. Конечно, домашние хлопоты никто не отменял, но это не от звонка до звонка в офисе, среди шума, гама и сплетен.
— Иди погуляй с детьми. Я обед быстренько приготовлю, и поедем в парк Горького, — потянувшись, сказала Алла. — Давно уже обещали ведь, а тут как раз погода хорошая, да и премию кто-то накануне домой принес. Не лежать же ей без дела.
Она начала перелезать через Васю, чтобы добраться до края кровати, и тут же была поймана. Впрочем, от продолжения им пришлось отказаться. Стукнула дверь детской, по коридору зашлепали босые ноги.
В ванной Вася изучил свое отражение и в очередной раз вспомнил про гантели, пылившиеся в гардеробе. Если он начнет заниматься с понедельника и не будет отлынивать, то к лету сможет обзавестись неплохой фигурой. Да что там неплохой — очень даже хорошей! В конце концов, широкие плечи пловца никуда не делись, надо только согнать жирок.
Конечно, живот еще не переваливался валиком через ремень брюк, но до этого оставалось совсем немного. Сидячая работа делала свое дело. Васина любовь к пиву с обильными закусками ей успешно помогала. Вот и второй подбородок уже наметился. Это всего-то на тридцать пятом году жизни! А дальше чего ждать?..
Вася представил рядом с собой Алю и вздохнул. Да, жена была немного выше. Несколько сантиметров разницы вполне можно пережить. Но вот остальное никуда не годится. Словно это не она рожала, а он.
На кухню Вася пришел в приподнятом настроении, радуясь тому, что принял сложное решение. С понедельника он садится на диету и каждый день после работы делает комплекс упражнений с гантелями, давным-давно составленный им лично и успешно опробованный. По утрам Вася намеревался качать пресс и отжиматься, ради чего положил себе вставать на двадцать минут раньше обычного.
Собственная решимость сделала поедание традиционной субботней яичницы особенно приятным.
Выйдя на улицу, Вася с удовольствием вдохнул свежий воздух и запрокинул лицо. Еще накануне он шел на работу под мелким нудным дождем. Ветер бросал ему в лицо пригоршни мороси, заставлял ежиться и наклонять зонт.
За ночь ветры изорвали в клочья тяжкое серое одеяло, придавившее город к земле, растащили лохмотья в разные стороны. Теперь легкие перья облаков скользили по бездонной синеве неба хищными ладьями викингов. Но солнце могло не опасаться атаки свирепых северян.
Моряки, корабли и неспокойное море с белыми барашками волн в мгновение ока промелькнули перед глазами Васи, и он улыбнулся. Хорошо, когда выходные начинаются вот так, словно в детстве.
